Среди пополнивших статистику тяжких телесных была и моя мама.
После возвращения из депортации их семья поселилась в барачном посёлке в пригороде Грозного.
Мама пошла работать в ПМК "Грознефть" в поточный цех по изоляции труб. И практически сразу выбилась в ударницы: стала получать грамоты, значки, медали.
Бригада была у них интернациональной: чеченцы, армяне, евреи, немцы.
Через пару лет работы её выбрали бригадиром.
Как-то утром она пришла в цех, некоторые рабочие уже собрались, вели непринуждённые беседы, не замечая моей мамы.
Один разговор привлёк её внимание. Коллега по цеху, с которой уже несколько лет они делили хлеб за одним столом, сетовала другой на то, что вернули «чучмеков» из ссылки.
“Мы так удобно устроились в селе: чистый воздух, живность, фрукты, родниковая вода, — жили как в сказке. Тут Хрущ этих дикарей вернул, пришлось освобождать их дома и переселяться в город.”
Моя мама спокойно подошла к ней и спросила: “И в каком селе вы жили?”
Та дёрнулась, покраснела от смущения, но ответила: “Да в Алхазурово мы жили”.
А моя мама была депортирована в четырёх летнем возрасте из Алхазурово. И по дороге в Сибирь пропали без вести два её брата и сестра. Из детей выжила она одна.
И в первые годы депортации она потеряла практически всех родных от голода и холода. И сама едва выжила. Болела тифом. Ела картофельные очистки и тухлую конину. Жила в землянке в 40 градусную стужу. А тут “фрукты, родниковая вода”.
Возможно, в мамином доме. Родовом. Где стояла её брошенная колыбель. Посуда, одежда, коврик для молитвы, тазик для купания, бабушкины бусы, детские игрушки, — целая жизнь.
И так в каждом доме, в каждом селе, в каждом районе. Грёбаная «Маша и медведи».
Чёртова антиутопия. Пока не вернули “чучмеков”. Не всех, а тех, кто выжил каким-то чудом.
И вот такие разговоры на кухнях.
Шепотки за спиной. Взгляды исподлобья. Глаза гиен, которых возвратившиеся волки отогнали от своих владений.
В углу цеха обычно валялись старые рабочие рукавицы, с застывшими на них кусками битума. Мама подошла к ним, выбрала самую тяжёлую из рукавиц, вернулась с ней к любительнице алхазуровских фруктов и со всего размаху влепила окаменевшим куском смолы, прилипшим к рабочей рукавице, по лицу. Сломанный нос, трещина лицевых костей, выбитых пара зубов, — всего этого было бы достаточно, но мама не смогла сразу остановиться и окровавленным лицом ещё окунула её в ведро с прамером.
Был большой скандал. Суд. Родственники собрали большие деньги, чтобы маму не посадили.
Через несколько лет её восстановили на работе, где она вскоре стала начальником цеха, а закончила свой трудовой путь с тремя трудовыми медалями и званием ветерана труда.
Её пострадавшая коллега после того случая уволилась и уехала из Грозного. Весьма возможно, что сейчас скучает на пенсии и строчит в интернете посты о том, какие дикари эти чечены, и как она благоденствовала бы в в их родовых домах, лёжа на их постелях и откушая из их тарелок фрукты с выращенных ими деревьев ..... если бы не Божье провидение.
Автор : Лом-Али Юсупов.