Хочу поделиться историей семьи моей мамы.

В 44 году в с.Старые–Атаги жила большая и дружная семья Шептукаевых: отец Хумид, мать звали Баса, самым старшим из детей был сын Умар, ему было 18 лет, старшей дочери Матраш было 12 лет, Малике 10, Асме было 3 года а младшая дочь Айна было совсем малюткой. 

23 февраля 44 года, это была среда – рассказывает Матраш - отца с братом не было дома, они на днях отправились навестить семью родственников которые жили в с.Оксай в Дагестане (родственниками была семья известного устаза Далхи). На улице были слышны крики людей и раздался звон разбивающегося стекла, я выглянула в окно, это русские солдаты выкидывали вещи, с соседского дома выбивая стекла. Наших соседей погрузили на грузовые машины и увезли, наш дом был в конце улицы и к нам зашли в последнюю очередь. «15 минут на выход! Только еду, вещи не брать!» - сказал солдат зашедший в наш дом, мать в спешке собрала пайки с кукурузной мукой, цу, кукурузой, из вещей только самое необходимое и один ковер, чтобы было чем нас укрыть от мороза. Я очень хорошо помню как один из солдат в коридоре вытирал слеза глядя на нас и всхлипывал, ему было жалко нас, наверное. У нас было хозяйство: куры, коровы, овцы. Нам ничего не разрешили взять с собой, даже не дали положить побольше сена скотине, чтобы было чем питаться. Я помню их жалобное мычание нам вслед когда нас выводили с родного отчего дома… Очень страшно становится на душе от этих воспоминаний … какие это были страшные дни…. дни начала казни ни в чем не повинных людей…дни начала мучений и скитаний чеченского народа… дни начала потери родственников и надежды на выживание …

Вагоны были сколочены из досок, было очень холодно, в вагонах было много людей, все были охвачены страхом, мы не знали что нас ждет и где наши отец с братом, что с ними будет. Измученные, изголодавшиеся люди молились, пытались поддерживать друг-друга. Я помню как одна девушка обратилась к нашей матери «Ц1а кхалал хьаьчкш лур йацар ахь?» и мать дала початок жареной кукурузы, несмотря на то что еды у нас с собой было и немного. Помню девушек с г.Шали в вагоне с нами, они пели песни чтобы людей немного подбадривать «Чехк ма г1о ц1ера машен, сиха ма г1о ц1ера машен, даа-мала х1ума доцуш дукх адам ду ахьа дуьгуш. Йиша йериг йишех вели, ваша вериг вашех вели, ц1ера даьхна нохчи адам хийла доьзал вовшех баькхи». 

По дороге, в разных населенных пунктах среди пустых полей в снегу высаживали часть людей, и на время высадки делали стоянки. Там же в снег закапывали тех кто в вагонах умирал, не давали времени ни выкопать каш (могилу), ни прочитать доа над могилой, успевали только засыпать снегом … а иной раз и такой возможности не давали - просто выкидывали трупы с движущегося поезда… Во время одной из таких стоянок одна женщина с нашего села заглядывала в вагоны и искала своих родственников. Она заглянула в наш вагон, и увидев нас крикнула «Баса! Вы все здесь! Там в другом вагоне Хумид с Умаром!». Отца с братом оказывается на обратном пути с с.Оксай в г.Шали погрузили на грузовые машины с местными жителями. Мать сняла себя золотые серьги, взяла все деньги что у нее были, дала нам с сестрой Маликой и сказала «Бегите! Бегите быстрей, отдайте это все солдату возле их вагона чтобы разрешил вашему отцу с братом перейти в наш вагон». И мы побежали изо всех сил. Я бежала и звала их боясь пробежать мимо них, мы боялись что поезд тронется и я потеряемся, но нам надо было найти отца с братом непременно! И мы нашли! Брат увидел нас и обнял, они с отцом на радостях ринулись в ту сторону которую я показывала, но солдат у вагона преградил путь оружием и сказал «в вагон обратно!» я вспомнила про золото и деньги, протянула их ему и мы с Маликой упали на колени перед ним и стали умолять на чеченском, добавляя слово «пусти». Отец повелел нам немедленно встать, сказал « хьалг1ат шиъ, йох ма йох, Алах1 ву вай накъост, шай нан йолче чехк д1а г1о», но солдат оглянувшись по сторонам разрешил нам вместе с отцом и братом вернуться в наш вагон к матери и сестрам.

В пути мы провели больше 13 дней. Нас высадили где-то на окраине - дальше железнодорожных путей не было, кругом был один снег высотой полтора метра и река. Нас переправили через реку Иртыш, посадили снова в вагоны и высадили в Лениногорске. Мы долго шли, не зная куда, потому что не было видно ни одного дома, ни человека. Через какое-то время начали появляться люди на встречу нам, но они с какой-то опаской стояли, уже, когда мы поближе были, начали нас рассматривать. Страх был в их глазах. Нас к себе взяла одна одинокая русская женщина. Позже она рассказывала нам, что ходили слухи, что едут людоеды, и поэтому они боялись нас. Женщина к нам была добра, она предоставила нам старенький саманный домик с 2 маленькими комнатками, дала известь и щетку для побелки, чтобы мы смогли осветлить темные саманные стены. Мы начали обустраивать быт потихоньку. Чтобы прокормиться трудились и взрослые и дети. Как-то, мы с сетрой Маликой ходили на поле собирать колосья: после сбора урожая оставались колосья пшеницы, мы их собирали, чтобы из зерен пшеницы помолоть немного муки для лепешек. Собирая колосья мы набрели на нору. Из детского любопытства Малика заглянула в нее… это была волчья нора, там спали волчата. Мы услышали возле себя странное рычание, оглянувшись увидели волчицу! Мы страшно испугались и бросились бежать! Но волчица нас не тронула, даже не стала преследовать…

Прошло два года. Мама работала на кирпичном заводе, брата забрали на шахту. В один день, на заводе мама Баса переходила реку со строительной тачкой через дощатый мост. Доски были прохудившимися, и мама упала в реку, а так как была зима, она сильно заболела. И я решила пойти на работу вместо нее. Меня поначалу не брали, мне было к тому времени мне не было еще 14 лет, но я стала настаивать, объяснила, что мать болеет, семья большая и нам необходимо, чтобы я работала, чтобы был хлеб. Русские женщины работавшие на заводе, пожалели меня и наврали бригадиру что мне уже 16 и уговорили взять на работу как подсобника, со временем я стала незаменимым работником, мне не раз выдавали премию за хорошую работу, вывешивали фотографию на доску почета. Через время моя сестра Малика тоже начала работать со мной вместе.

Время шло… Несмотря на сложные условия жизни и тоску по родине, чеченцы всеми силами поддерживали дух проводя различные традиционные мероприятия, такие как «Белхи», «Синкъерам» . В 1950 г. на одном из таких синкъермов был и девятнадцатилетний чеченец с Новых –Атагов Хасан Муслимов , который вскоре стал зятем семьи Шаптукаевых. У Хасана Муслимова и Малики Шаптукаевой в Ленингорске сложилась молодая семья. А семья Шаптукаевых получила разрешение переехать в г.Такмак, где были родственники семьи. Одним холодным февральским вечером 1954г Хасан Муслимов возвращался домой с работы в кузове открытого грузовика. Машина поднималась в гору и начала съезжать с дороги, Хасан сильно ударился об борт кузова и выпал и машины, от полученных травм он скончался в возрасте 23 лет … Его сыну Хамзату тогда было 2 года, через неделю после гибели Хасана, 23 февраля 1954г у него родилась дочь Петимат (моя мама). Малике было 19 лет, когда она осталась одна с маленькими Хамзатом и Петимат, родители Малики Хумид и Баса увезли ее с детьми к себе в Такмак.

В Такмаке семья Шаптукаевых построила двухкомнатный дом.

Умар из-за сложной работы в шахте заболел, у него было воспаление легких, от которого он не смог оправиться, он прожил всего 25 лет. Мой прадед Хумид вскоре тоже сильно заболел. Был уже 57 год, люди возвращались домой на родину, но Шаптукаевы ждали выздоровления отца, чтобы всем вместе вернуться. В один день он сказал своим дочерям « Ц1ера латте верзе ца доьхна сун. Кхузар латте воьрзар ву со» Так и случилось, отец большого дружного семейства не дожил до возвращения домой на родную землю, его похоронили в Такмаке, там же где и Умара.

- Мы продали построенный нами дом в Такмаке местным жителям, деньги от продажи дома до копейки мы сохранили чтобы было на что начать строить дом дома, в нашем родном селе Старые-Атаги, завершила свой рассказ Матраш.

 

Айшат Исмаилова