Памяти жертв депортации чеченцев и ингушей в 1944 году
Регистрация | Вход
Главная » Все материалы » Публикации

ИЗ КНИГИ Ю. ДЕШЕРИЕВА «ЖИЗНЬ О МГЛЕ И БОРЬБЕ». В бывшей Чечне в 1946 году.

В бывшей Чечне в 1946 году.

Ранним утром я выехал из Грозного. Таксист обещал выполнить все мои просьбы. Утро обещало хороший день — тихий, солнечный, но жаркий. Первое село, куда мы приехали, называлось по-чеченски Атаг1а (Атаги). Дома запущенные; попадались разрушенные дома. Переселенцы — из Дагестана, городов, России. Видно было, что они еще не успели обосноваться. Мы забыли в городе купить несколько бутылок минеральной воды на дорогу. Остановились в центре села и зашли в продовольственный магазин. Но минеральной воды там не оказалось. К машине подошел местный житель. По одежде и акценту дагестанец из аваро-андо-дидойских народов. Он просил довезти его до следующего села Гойта (чеченское название —Гойт1а)*. Он оказался словоохотливым попутчиком. — Село у вас находится в запущенном состоянии. Видимо, переселенцы еще не успели навести порядок?, — спросил я. — Да и это есть, — сказал наш попутчик. Но много случайных людей, которые приехали за чужим добром. Когда выселили чеченцев, село было разграблено. Некоторым переселенцам говорили, что они будут иметь хорошо меблированные дома, коров, лошадей. Наряду с трудягами приехали и любители жить на готовом, наслаждаться чужим добром. Но все ценное было конфисковано или разграблено. Поэтому у многих чемоданное настроение. Не хотят по-настоящему трудиться и обустраивать.
Нам с таксистом многое прояснилось, пока мы приехали в село Гойта. Оно тоже находилось примерно в таком же состоянии, в каком мы увидели Атаги. В Гойте жили наши родственники. Я бывал там еще в детские годы. На окраинах села тогда паслись стада домашних животных — коров, буйволов, овец, табун лошадей. Сейчас всего этого не было. Село все еще находилось в запущенном состоянии, были разрушенные дома. Переселенцы еще не успели обосноваться. Одни приезжали, а другие — уезжали. Когда мы остановились у сельмага (сельского магазина), к нам подошли двое молодых мужчин из новых жителей села. Они просили разрешить им поехать с нами в
Грозный. Я сказал, им, что мы едем в другом направлении и спросил:
— Почему так мало людей в селе?
— Еще не закончилось заселение села новыми переселенцами.
Некоторые приезжают и тут же уезжают.
— Почему сразу уезжают? Спросил таксист.
— А потому что обещали золотые горы: уговаривая людей переселиться сюда, говорили им, что здесь много прекрасных домов, домашних животных, птиц и т.д., оставленных репрессированными. Когда мы приехали сюда, ничего подобного не было. До нас ≪похозяйничали≫ здесь другие, которые не собирались жить здесь. Мы выразили им сочувствие и поехали дальше. Еще на окраине Гойты мы увидели впереди огромное село Урус-Мартан, утопающее в деревьях фруктовых садовых участков. День был ясный, солнечный. Слева от дороги, по которой мы ехали, в нескольких километрах от нас тянулась цепь гор, склоны которых внизу были покрыты лиственным лесом. …..Мы уже приехали в Урус-Мартан — районный центр (ныне преобразован в город республиканского значения). Здесь разрушений было меньше, людей — больше. Чтобы не привлекать внимание начальства районного масштаба, попросил таксиста продолжать наш путь без остановки и минуя районный центр. За Урус-Мартаном находится село Гехи. Я не раз бывал в Урус-Мартане и Гехи. Раньше между этими двумя селами бросались в глаза стада крупного рогатого скота, табуны лошадей, кукурузные поля. Путники любовались королевой полей. Мы же ничего подобного не видели. Пастбища почти пустовали. Лишь кое-где бросались в глаза несколько свиней, небольшая отара овец, на нескольких гектарах редкими рядами росла затхлая кукуруза. Примерно на половине пути из Урус-Мартана до Гехи, мы догнали мужчину и женщину средних лет. Это были переселенцы — русские.
— Василий Иванович,— обратился я к таксисту, давайте посадим на машину этих людей и побеседуем с ними. Видимо, они — переселенцы. Таксист остановил машину и пригласил женщину и мужчину сесть.
— Далеко вам идти? — спросил я.
— Мы с женой из этого села,— сказал мужчина, указывая на село Гехи.
— Давно там живете? — продолжал я свои вопросы.
— С прошлого года. Нас переселили из Рязанской области. И не рады, что приехали сюда. Жизнь тут плохо организована.Живем в полуразрушенном доме. Крыша протекает. Половину плетня растаскали на дрова. За дровами в лес ходить боимся. В лесу, говорят, чеченские абреки. У нас две свиньи и несколько кур — это все наше хозяйство. Все еще думаем уехать или остаться. Дом-, где они живут, оказывается, находился на той улице, по которой мы ехали. Супруги попросили остановить машину у полуразрушенного дома. Это был их дом. Плетень, которым был обнесен двор, частично свалили на землю, частично был разрушен. Село в целом производило впечатление полуразгромленного селения….Название следующего села, куда мы направлялись, увековечено знаменитым стихотворением ≪Валерик≫ Михаила Юрьевича Лермонтова. …Село Валерик мало чем отличалось по своему состоянию от Гойты, Гехи. Такие же разрушения, мало домашних животных, птиц, следов человеческого труда, человеческих страданий. 
…После селения ≪Валерик≫ мы отправились в село Катар-Юрт, в
котором в детстве я бывал много раз. По своей запущенности и ослаблению жизнедеятельности населения и Катар-Юрт напоминал другие села, которые мы уже посетили. Здесь жили, хорошие, добрые люди. Мачеха Нана, которую я считал родной матерью, брала меня с собой в Катар-Юрт, когда она ездила к родной сестре Нанге. Помню ее сыновей: Мала, Пацу и Халида. Они очень хорошо относились ко мне. Обычно младший из них Халид водил меня по фруктовому саду, угощал абрикосами, сливами, яблоками. Я вспомнил все это. Мы подъехали к двору, где они жили. Увы! Прежнего дома и садика не было. По двору ходили какие-то незнакомые люди. Одного из них я спросил, что произошло с садиком.
— Зимою прошлого года вырубили оставшиеся от старого сада фруктовые деревья для отопления. Ходить в лес за дровами опасно было,— ответил он.
Прошлое казалось раем, ныне превращенным в ад, в котором сгорели прекрасные люди. С таким тяжелым чувством я покинул
Катар-Юрт. 
…Уже вечерело. Мы стали как бы спускаться вниз к Ачхой-Мартану. Слева на фоне ясного неба видны были снежные вершины гор. Далеко под ними в лучах стремительно несущегося солнца сверкали зеленые склоны, террасами спускавшиеся к лесистой равнине, переходившей в кукурузные и пшеничные поля. В эту страдную пору на полях почти не было людей. Почему-то не чувствовался пульс прежней трудовой народной жизни. На окраине Ачхой-Мартана мы остановились. Я размышлял, по какой улице и куда нам отправиться. После недолшго размышления я решил поехать по улице, ведущей к бывшей главной мечети села. Затем спуститься вниз по улице, ведущей к южной окраине села. На этой же улице находились наш дом и дома наших родственников. До площади и на самой площади, где была мечеть, я не встретил ни одного знакомого. Наш старый дом находился в полуразрушенном состоянии. В Ачхой-Мартане довольно много было разных переселенцев. Но на меня почему-то удручающее впечатление произвело отсутствие в родном селе хотя бы одного чеченца не говоря уже о родственниках. Трудно было психологически представить себе, осознать исконную родину не родиной, а отчужденным уголком села, бывшего родным.

От Аббаза Осмаева


  - 

Категория: Публикации | Добавил: isa-muslim
Просмотров: 2119 | Загрузок: 0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Введите код из картинки *:


Предлагаем вашему вниманию:

  • Статья о Музаеве Магомеде. В. Бибулатов.
  • Книга Адама Духаева "Эпоха шайхов".
  • Документальный фильм «Депортация народов в Казахстан в 1930-1950 гг.
  • Бакаева (Баширова) Бирлант, внучка Юсуп-Моллы.
  • Инструкция и докладная о выселении
  • Бауди Джантаев.
  • Хаджи-Мурад умер от тоски по родным горам. Саид Мусхаджиев.
  • Хумид Габаев, 1930 г.р.: "Мой отец погиб в Казахстане..."
  • Старики - это вчерашняя молодежь.
  • ИЗ ИСТОРИИ ВОССТАНОВЛЕНИЯ АВТОНОМИЙ РЕПРЕССИРОВАННЫХ НАРОДОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА В УСЛОВИЯХ «ОТТЕПЕЛИ»

  • Карта посещаемости сайта:

    Регистрация Вход