Чеченец улыбнулся как-то нерадостно. Эта улыбка бывает у людей, видавших на своем веку много горя и очень мало радости. Он закурил, выплюнул в сторону крошки табака изо рта и начал:

– Это было (если я не ошибаюсь) в феврале 1945 года. На севере Казахстана в это время бывает морозно. С другом Мовлади мы ехали на санях в бычьей упряжи. Далеко нам надо было ехать.

Приблизительно на половине пути мы догнали женщину, которая тащила за собой маленькие сани. На санях лежал матрасный чехол. Видимо, в нем что-то она везла. Женщину мы заметили издали. Она тянула сани, почти припав к земле. Часто останавливалась. Она была очень усталая. Мы громко говорили на родном языке. Услышав наш разговор, она немного осмелела.

– Вы чеченцы? – спросила она, когда мы поравнялись с ней.
Сани мы остановили.

– Да, – ответил я.

Она была ингушка.

– Подвезите меня хоть километра два. Я бы отдохнула.

Мы без рассуждений усадили ее в сани, привязали ее санки к нашим саням и поехали. Чехол с содержимым не удерживался на маленьких санках и падал. Женщина проворно соскакивала и опять клала чехол на место. Наконец мне надоели эти бесконечные остановки.

– Положи свой мешок в наши сани, он не будет падать, – сказал я.
Женщина подняла с дороги чехол с одержимым с нечеловеческим усилием. Я даже заметил, как у нее сразу почернело под глазами. «Наверное, везет какие-то вещи и боится, что мы ее ограбим», – подумал я. Великий Аллах, я не прошу себе этой мысли.

Женщина была голодна. Догадаться было не трудно. Мы с Мовлади разделили с ней свой провиант. К вечеру второго дня я как-то нечаянно оперся локтем на ее чехол. Что-то твердое лежало там. Я содрогнулся, предчувствуя что-то нехорошее.

– Что здесь лежит? – спросил я машинально.

Женщина испугалась.

– Я слезу, – сказала она. – Ваши быки устали.

– Нет, – ответил я. – Ты поедешь с нами до тех пор, пока наши пути не разойдутся. Я спросил лишь потому, что мне почудилось в мешке…
Я не договорил, было как-то неприятно выговорить это слово. 

Женщина закрыла глаза руками и сквозь слезы сказала:
– Да, это человек.
– Кто же он?
– Мой свекор. Мы еще в поезде разлучились с семьей. Вот год, как мы странствуем по этой проклятой стране. Не можем найти семью. Свекор умер от голода. Предать его земле я не могла: ни в одном селе мне местные не дали лопату. Я хотела дойти до вайнахов, чтобы мой свекор с должным трауром был предан земле.

– Почему же ты нам не говорила? – с горечью спросил Мовлади. – Разве мы не вайнахи?

– Пусть Аллах избавит вас от несчастий, – сказала ингушка. – Я не хотела омрачать вас, несчастных, моим несчастьем.
На третий день мы доехали.

Весть об ингушке разлетела по окрест лежащим селам. На траур сошлись сотни чеченцев. За 50-60 километров приходили чеченцы и первым долгом высказывали свои соболезнования этой мужественной ингушке. Вокруг нее собралось много друзей. Умершего старика схоронили на новом чеченском кладбище. Спи спокойно!

Исса Кодзоев "Обвал".
#Депортация #23февраля #Чечня #Ингушетия #Вайнахи