В далеком 1944 году, волею Всевышнего, отец и его младший брат, пережив сталинскую депортацию, оказались в сайрамовском детском доме Южно-Казахстанской области.

Уже помеченные клеймом «враг народа», пацаны, быстро нашли общий язык и породнились с остальными детдомовцами. По прибытию в детдом, отец тоже завел дружбу. Его новым другом оказался белокурый паренек, по имени Коля. Их судьбы были в чем-то схожи. Коля был сиротой, остался без родных, они стали жертвами авианалета фашистской авиации на их город. Своих родителей Коля не помнил, не знал откуда он родом, узнал лишь из рассказов, что добрые люди, оторвали мальца от тела убитой матери, эвакуировались вместе с ним в Казахстан и по приезду определили его в ближайший детский дом…

Чеченцам и ингушам воспитатели давали русские имена, например Алихан, становился Аликом или Лешой, Иса-Иваном, Саид-Саней. Несмотря на то, что отца звали Эльмурза, его почему-то назвали «Мишей». Наверное, определяющим стало то, что несмотря на голодные времена «чечененок» оставался упитанным и при ходьбе косолапил как медведь.

Как известно настоящий друг тот, который познается в беде и поэтому дружба Миши и Коли закалялась в драках с местными мальчишками, набегах на фруктовые сады, учебе, нелегкой работе в подсобном хозяйстве детдома. Дружба крепчала и этому способствовала теплая атмосфера, которую пытались создать учителя и воспитатели, несмотря на голод и лишения военных и послевоенных лет. Окончив восьмилетку, два друга решили прибавить себе пару годков и уйти в армию. Однако Мише-чеченцу, спецпереселенцу и «врагу народа», дорога в армию была заказана. После десятка писем в разные инстанции, с просьбой принять его в ряды советской армии, он был вынужден поступить в школу ФЗО, где должен был постигать азы шахтерского ремесла.
А Коля, как полноправный советский гражданин ушел служить в армию.

Покинув детдом, Эльмурза отправился в горнопромышленную школу. Первое с чем ему пришлось столкнуться это унизительная процедура, которую проходили все спецпереселенцы без исключения – ежемесячные явки в комендатуру.

(Комендатуры находились в ведении районных отделений НКВД (позже МВД), и их главной задачей было обеспечении тотального контроля за спецконтингентом. По данным НКВД за 1946 год комендатуры Киргизии и Казахстана осуществляли контроль почти за 2 000 000 спецпереселенцами:
около 1 000 000 поволжских и российских немцев;
около 400 000 чеченцев и ингушей;
более 60 000 карачаевцев;
32 000 балкарцев;
80 000 калмыков;
почти 200 000 крымских татар, корейцев, болгар, греков).

До 1955 года, вплоть до отмены комендатур, спецпереселенцы вне зависимости от возраста и пола были обязаны ежемесячно отмечаться в комендатуре и без особого разрешения не имели права покидать свой дом на расстояние больше 3 километров. За невыполнение этих процедур нарушителя ждала суровая кара - 20 лет лагерей, без суда и следствия.
Советской власти для спецпереселенцев не существовало, её повсеместно заменяли комендатуры.

Со всеми этими «прелестями» взрослой жизни спецпереселенца пришлось столкнуться и Эльмурзе. Раз в месяц он проходил унизительную процедуру отметки, иногда, как преступник подвергаясь допросам. А в остальные дни он с такими же собратьями по несчастью был вынужден сидеть на лекциях и комсомольских собраниях, и с ухмылкой слушать восторженные речи активистов и комсоргов о справедливости коммунистического строя и гуманности Сталинской конституции.
От всего этого разило ханжеством и лицемерием.

Минуло несколько лет, многое изменилось в жизни Эльмурзы: окончив школу ФЗО, он поступает работать на угольную шахту, становится передовиком добычи, добивается неплохих успехов в спорте, боксируя, защищает честь ДСО «Шахтер» на соревнованиях и турнирах. Единственное что не меняется в его жизни это отношение власти к нему и к его народу. Несмотря на все успехи и достижения они до сих пор спецпереселенцы и «враги народа». Об этом не давали забыть визиты в комендатуру. Один из таких визитов ему запомнился очень надолго. После трудовой смены Эльмурза отправился в комендатуру на отметку, людей в тот день было немного, и он не задерживаясь вошел в казенное помещение, направился к столу, за которым сидел офицер и что-то записывал в толстый журнал. Подойдя вплотную он с удивлением посмотрел на коменданта, немного замешкавшись, радостно вскрикнул:
-Коля! Друг! Ты что ли!?
Офицер, поднял свою белокурую голову и с интересом посмотрел на посетителя. На мгновение его взгляд выдал немалое удивление, которое впрочем он подавил и мгновение спустя, картинно встав из-за стола, надменно ответил:
-Я тебе не Коля, а гражданин комендант!
Посетитель не унимался:
-Коля! Ты что, не узнаешь? Мы ж в одном детдоме были! Я же Миша, твой друг!
Комендант, уперся руками о письменный стол и глядя в упор грубо произнес:
- Слушай сюда! Повторяю если не дошло:
-Я тебе не Коля, а гражданин комендант! Это р-раз!
- Дружбу с «врагами народа» никогда не водил! Это два!
- И не надо мне «тыкать»! Это три! Усёк?
Изумленный «враг народа» лишь ухмыльнулся и сухо ответил:
- На всю жизнь усёк, гражданин комендант.
Эльмурза направился к выходу, мысленно анализируя произошедшее и не сдержавшись, как бы резюмирую выпалил:
-Сука!
Уже садившийся за стол комендант, подпрыгнул и, брызжа слюной заорал:
-Что ты сказал!? Что ты сказал!? Да я... Да я, сгною тебя в лагерях бандитское отродье!
Спецпереселенец внезапно обернулся и с нарочитым удивлением произнес:
-Гражданин комендант, я ничего не говорил, вам наверное послышалось!
То ли Коля-комендант слегка опешил от такого ответа, то ли вспомнил крутой нрав бывшего товарища, но этот ответ скорее его удовлетворил, так как он сел на место и резко произнес:
-Свободен!

…В конце 50-х, незадолго до возвращения с мест ссылки обратно на Родину, уже не обремененный пометкой спецпереселенца в паспорте, Эльмурза возвращался в гостиницу, по утопающей в зелени, вечерней Алма-Ате. Срезая дорогу, он свернул в один закоулок где перед ним предстала немного странная картина. Возле открытого канализационного люка валялись разбросанные слесарные инструменты, а посреди сидели двое подвыпивших мужиков и с издевкой посмеиваясь кидали камушки в отверстие люка. Оттуда, им в ответ, доносился плач и мольбы судя по выкрикиваемым им именам третьего товарища.
Молодой вайнах не смог проигнорировать эти издевательства, мысленно приготовившись к стычке с хулиганьем быстрым шагом приблизился к ним:
-Мужики вы что творите!? Выпустите его оттуда?
Мужики в свою очередь с интересом посмотрели на парня и на удивление миролюбиво ответили:
-Парень иди своей дорогой! Мы эту гниду за дело. По заслугам!
Не слушая их доводы, он подошел к краю, и протянул было руку, чтобы вытащить бедолагу из неволи, как увидел знакомую белокурую голову, по ходу, уже бывшего коменданта. От удивления он аж присел на корточки, оказавшись в одном положении с мужиками, и не скрывая улыбки от удовлетворения произнес:
-Мать твою! Вот это встреча! Гра-ажданин комендант!
Из люка на него уставилось испуганное чумазое лицо с круглыми, в грецкий орех, глазами от удивления: 
-Миша,ты! Ей-богу, вытащи меня отсюда, я тебе все объясню!
Миша было замешкался, но в его памяти всплыли картинки из памяти: контора комендатуры, радостная встреча омраченная коварством и высокомерием бывшего друга детства, наделенного властью над безвольными спецпереселенцами. Окончательно уверовав в справедливость Всевышнего, он с презрением выдал тираду:
- Я тебе не Миша, а Эльмурза! Вот это раз!
- Ты мне не тычь, это два!
-Земля круглая, это три!
- Усек!? Гражданин комендант! – и не став дожидаться ответа он встал и с заметным удовлетворением покинул пьяную компанию и продолжил путь домой.

=================================================
Эту историю я услышал в назидание.
В моей голове, накрепко засели слова:
Дуьне хьийзаш ду! (чеч. «Знай же, Земля вертится!»)

Магомед Ульбиев
5 января 2015 г.