КАРАБУЛАК, 27 февраля, Caucasus Times. Моему отцу тогда было, немногим больше трех лет, он, как и все ингуши, был депортирован вместе со своими родителями, братом и сестрами. Спустя несколько месяцев, мой отец и его брат, потеряли не только родителей, став сиротами, но и двух своих сестер.
Так, 23 февраля 1944 года, мою семью коснулась величайшую трагедия — ингушский и чеченский народы были высланы в Среднюю Азию и Казахстан. В одночасье, кровавый сталинский режим, распорядился судьбой полумиллиона вайнахов, думая, что ссылает их на века. Пока ингушские и чеченские мужчины воевали на фронтах, старики, женщины и дети, были загнаны в товарные вагоны и отправлены в холодные заснеженные степи, где были обречены на жестокую погибель.
Вывозить людей из высокогорных селений было трудно, солдатам не хватало грузовиков, чтобы свозить депортируемых к железнодорожным вокзалам, часть жителей горных районов оставляли в бараках запертыми на ночь. В нескольких горных селениях Ингушетии и Чечни, в том числе и чеченском селе Хайбах, людей загнали в конюшню, закрыли ворота, обложили сеном, якобы чтобы было теплей и спустя некоторое время подожгли.
Моего отца, ему было три, и его брата, которому было пять лет, как и полагается в вайнахских семьях, воспитал дядя. Для отца и дяди было трудно жить без родительского тепла, я помню как в детстве, мы мечтали о бабушке и дедушке, с белой завистью слушали рассказы сверстников о проведенных со своими бабушками и дедушками отпусках и летних каникул.
До сих пор, когда отец встречает детей-сирот, он глубоко переживает их трагедию и всячески пытается порадовать их каким-нибудь гостинцем. Путь в родное село в Назрановском районе, для отца и семьи его дядя был тяжелым, а вернувшись в родной дом, они застали там чужого человека, который не хотел освобождать его.
Моя мама родилась спустя два года после депортации, она, как и отец, испытала на себе все тяготы жизни спецпереселенцев, потеряла брата и сестру, которым никогда не было суждено увидеть отчий край. Депортированные люди были брошены на произвол судьбы, в заснеженные степи, без крова над головой, без еды и много другого, так необходимого в быту.
За 13 лет депортации, ингуши и чеченцы, потеряли около половины своих соплеменников, причиной чему, в том числе, стали голод и холод, а так же различные болезни. Среди вайнахов нет ни одной семьи, которой не коснулась бы трагедия. Выпавшие на долю наших отцов и матерей тяготы, суровые условия жизни, ограничения и постоянное давление со стороны властей, стали суровым испытанием для них, но по милости Аллаха, они все выдержали, сохранили свою Веру, национальные традиции и обычаи.
Трагедия объединила наши народы еще крепче, наши родители пронесли единство и братство через годы депортации, и благодаря этому, смогли вернуться на Родину. Воля Всевышнего и стойкость наших предков, помогли им пройти сквозь все невзгоды и вновь увидеть милую их сердцам Отчизну.
Память о погибших соплеменниках живет до сих пор в сердцах ингушей и чеченцев. Молодые люди помнят множество рассказов о тех тяжелых временах. Помнит их и старшее поколение.
Но региональные власти за последние годы сделали столько всего, что направлено против этой памяти, предпринимаются активные попытки стереть память о трагедии из официальной жизни региона и наполнить ее чуждыми нашему народу праздниками и традициями.
В Назрани, на народные деньги, собранные в результате телемарафона в середине 90-х годов, был построен Мемориал жертвам политических репрессий, который стал самым большим на постсоветском пространстве. Но придя к власти, Евкуров полностью изменил Мемориал, наполнив его, не имеющими никакого отношения ни к трагедии, ни к самому ингушскому народу монументами и назвал его Мемориалом памяти и славы.
Так, на месте Мемориала появился вечный огонь и памятник генералу ВДВ. Общественность Ингушетии тогда собрала больше сотни подписей, с требованием не трогать Мемориал, но он открыто заявил, что слушать народ в этом вопросе не собирается. Очередным его шагом стала реконструкция Кладбища жертвам трагических событий Осени 1992 года в Пригородном районе. Где он возвел несколько строений для проведения торжественных и официальных мероприятий и вопреки нашим традициям и здравому смыслу, добровольно-принудительно отобрал у населения расположенные неподалеку от кладбища земельные наделы, увеличив его территорию в несколько раз.
Мемориал жертвам политических репрессий и Кладбище жертвам осени 1992 года, по сути своей являлись не только национальными кладбищами, но и имели большое историческое значение, сохраняя память о двух больших трагедиях ингушского народа. Депортированный в Казахстан и Среднюю Азию ингушский народ, так и не дождавшись реабилитации, был подвергнут этнической чистке осени 1992 года. Всего за несколько дней, около тысячи жителей ингушских сел Пригородного района и Северной Осетии, ингушской национальности, были убиты и пропали без вести, около 70-ти тысяч лишились своих домов и были вынуждены найти приют в Ингушетии.
И сегодня, спустя 24 года, до сих пор, люди не могут вернуться на свои подворья. Несмотря на то, что на это имеют гарантированное государством право.
Общественность республики, в том числе и молодежь, не только чтят и помнят о тех трагических событиях, но и прикладывают много усилий к тому, чтобы память об огромной трагедии, наши потомки пронесли через всю свою жизнь. Вот и сегодня, региональные власти вновь бросили вызов памяти десятков тысяч погубленных на чужбине ингушей, пытаясь стереть память той трагедии и устроить принудительное празднование дня защитника отечества. Но ни общественность, ни молодежь, сделать это сегодня не позволили.
С заявлением выступил мой младший брат, Руслан Муцольгов, возглавляющий Ингушское отделение партии «ЯБЛОКО» и осудил эти попытки, посягательства на память погибших в холодных степях соотечественников. Осудил действия региональных парламентариев и Председатель Координационного совета молодежных организаций Республики Ингушетия Багаудин Хаутиев, который выступил с видеообращением.
Спустя 73 года после той трагедии, ингушский народ, вопреки федеральным и региональным властям, помнит всех безвинно погубленных в холодных степях Средней Азии и Казахстана наших соотечественников, и скорбит по ним. Ингуши и чеченцы, а вместе с нами карачаевцы, балкарцы, калмыки, крымские татары и другие народы Советского Союза, перенесли трагедию, которая никогда больше не должна повториться ни с одним другим народом. Как и наши родители, мы искренне благодарны людям, кто приютил нас в ссылке, за дружбу и хорошее отношение, за поддержку и человечность, проявленную повсеместно к несправедливо репрессированным народам.
Мы знаем, что, несмотря на пропаганду и преступные указания руководства Советского Союза, подавляющее большинство население страны оставалась людьми, проявляя милосердие и сострадание к незаконно и необоснованно репрессированным спецпереселенцам.
Мы, потомки репрессированных народов, искренне благодарны всем, кто не участвовал в репрессиях своих сограждан и особо благодарны всем, кто помогал репрессированным людям. Несмотря на то, что нормативные акты сталинской эпохи репрессий отменены как бесчеловечные и в современной России принят закон «О реабилитации репрессированных народов», до сих пор последствия депортации ингушского народа не только не устранены, но и привели к новой трагедии, этнической чистке Осени 1992 года.
Руководство государства, как тогда, так и сегодня, открыто игнорирует федеральные законы и Конституцию страны, в части полной реабилитации репрессированных народов и восстановления их в правах. Что естественно негативно влияет на общественно-политическую ситуацию в регионах компактного проживания народов, подвергнутых репрессиям и депортации.
Магомед Муцольгов, специально для Caucasus Times
