Объявили, что машины не придут
|
| |
Ночь 23 февраля была в селе неспокойной: постоянно слышалась стрельба, лай собак, мычание скотины, оставленной без внимания хозяевами. 24 февраля женщины, постепенно приходя в себя, стали готовить себя и своих детей в дорогу: варили на кострах мясо и курей, которых, рискуя быть застреленными солдатами, добывали в своих или чужих курятниках; из кошмы (войлок) шили для детей башмаки и накидки (бурки). Ждали прихода машин, которые, как обещали военные, должны были прибыть из Грозного.
Наши - тетя и сёстры- были в большой тревоге, не ведая о том, что стало с Яраги и Ахмедом, находившимися в горах. О них время от времени спрашивала и бабушка . Успокаивали ее, говоря, что ребята уже возвратились с гор, вместе с другими задержанными мужчинами пока находятся в школе. На самом деле ребята вернулись только к обеду 25 февраля, за несколько часов до отправки нас в Тевзени. Они вернулись в сопровождении солдат, пригнали в село наших овец и крупно-рогатый скот. Солдаты разрешили ребятам прирезать по одному барану и забрать с собой мясо на сборный пункт. Яраги ещё во время ссылки в Среднюю Азию немного научился говорить по- русски и это помогло ребятам избежать расстрела на месте.
В ночь с 24 на 25 февраля выпал большой снег, ударил мороз. Скотина, которую солдаты накануне загнали за изгородь мечети, вся погибла. Коровы и буйволы лежали вверх ногами, с раздувшимися животами. Утром 25 февраля военные объявили, что машины не придут за нами, что надо добираться до Тевзени пешком. С утра было солнечно, но к обеду, когда военные приказали людям на сборных пунктах собраться в дорогу по направлению к Тевзени, снова пошел сильный снег, с ветром и морозом. Уже в Казахстане взрослые, вспоминая этот день, говорили, что в своей жизни не приходилось видеть столь суровый день, как тот. Казалось, что сама природа была заодно с суровой Советской властью.
Тем, у кого были быки и лошади, военные разрешили использовать их до проезда до Тевзени. Но таковых в селе оказалось немного. Волы, которые по разрешению военных могли бы быть использованы для проезда, погибли в морозную ночь за оградой мечети. Саней и арб в селе нашлось не более десяти. На этих повозках поместили больных и дряхлых стариков. Остальное население (мужчины, женщины, подростки) шло пешком, неся в руках и за спиной то, что им удалось прихватить из продуктов и вещей. Особенно трудно было молодым матерям, которые имели грудных и маленьких детей. Отовсюду слышались крики, плач, стоны и проклятия...
Брату моему удалось поместить меня и бабушку на чьи-то сани. Мы с бабушкой лежали под кошмой, на стопах кукурузных стеблей. Под одеялом и кошмой, которыми нас с бабушкой прикрыли, было очень душно, я старался, приподняв край одеяла, посмотреть на то, что делается вокруг. Но брат, шагавший с сёстрами рядом с санями, не разрешал мне этого делать. Он опасался за здоровье бабушки. Бабушка, обхватив меня своей костлявой рукой, прижимала меня к себе, бесконечно шепча какие-то молитвы. Впереди, сзади и по бокам колонны верхом на лошадях ехали солдаты, держа наготове автоматы. Перед тем, как тронуться в путь, чеченцы были предупреждены о том, что всякий, кто попытается отстать от колонны или отойти на несколько шагов направо или налево, будет немедленно расстрелян. Колонна двигалась очень медленно: волы или лошади с трудом тащили сани по дороге, на которой снег сразу же таял. С неприятным скрипом двигались и арбы. До Тевзени элистанжинцы добрались только глубокой ночью, хотя расстояние между Элистанжи и Тевзени было не более 10 км. Село было мертвым. Ни огонька, ни мычания скотины, ни лая собак.
Остановив колонну на краю села, военные приказали людям расселиться по пустующим домам, а утром собраться на лужайке около сельского кладбища. Все, кто в Тевзени имел родственников, поселились в их домах, а кто их не имел, занял пустующие дома. В каждом доме поместилось по 2-3 семьи. Не приходилось думать о каких-то удобствах... Довольствовались тем, что над головами была крыша...Жители Тевзени, оказывается, были вывезены днём, до нашего прихода.
Мы остановились в доме нашей старшей сестры, Жавзан. Разыскав на дворе дрова, брат развел в печке огонь. Оказавшись в незнакомом помещении, бабушка спрашивала брата, где мы находимся. Узнав о том, что она находится в доме своей внучки, бабушка выразила недовольство потому, что она, внучка, до сих пор к ней не подошла. Ей объяснили, что ее внучку ещё днём увезли в ссылку. Мы с бабушкой всегда были неразлучны. И на этот раз нас вместе поместили на топчан, что находился рядом с печкой. Сёстры и брат до утра просидели у печки. В доме сестры нашли два полных мешка с кукурузой и фасолью. Видимо, мешки эти были приготовлены сестрой в дорогу, но солдаты не разрешили их взять. Благодаря этим мешкам с кукурузой и фасолью, мы в Казахстане выжили.
Утро 25 февраля было солнечным. Снег еще ночью перестал падать.
С наступлением утра солдаты пошли по улицам, собирая народ на поляну на краю села. Собравшись на поляне, у реки Басс, элистанжинцы развели костры. Откуда-то на поляне появилось несколько голов крупного рогатого скота, с десяток овец, куры. Прирезав животных, мужчины стали раздавать мясо по семьям. В первую очередь мясом наделялись семьи, в которых отсутствовали мужчины, были старики, инвалиды.
Из воспоминаний Индербаева Гелани, жителя с.Элистанжи.
Марет Эльдиева
| |
|
|
| Категория: Истории и судьбы | Добавил: isa-muslim
|
| Просмотров: 1575 | Загрузок: 0
|
|