Эдильбек Хасмагомадов. Ещё раз о выселении...
|
|
ЕЩЕ РАЗ О ВЫСЕЛЕНИИ
И ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЕ ЧЕЧЕНЦЕВ
(на примере одной семьи)
Очередная годовщина депортации чеченцев дает повод вновь обратиться к одной из самых трагических страниц новой истории чеченского народа. О причинах той бесчеловечной акции и обстоятельствах выселения написано немало. Гораздо меньше внимания уделяется процессу адаптации депортированных народов на новом месте. А ведь это было испытание, по своей тяжести сопоставимое с самой акцией депортации.
Чеченцы, выселенные в Казахстан и Киргизию, не просто оказались в совершенно иной географической и климатической среде, непривычной для большинства из них. Здесь была совершенно иная национальная среда, иной образ жизни, иная ментальность, к которой не так просто приспособиться людям, веками жившим в соответствии с собственными представлениями и традициями, перешедшими от далеких предков. Хуже того – поначалу это была откровенно враждебная среда. Таковой она стала благодаря официальной пропаганде, утверждавшей, что выселенные чеченцы – это сплошь предатели Родины, бандиты и едва ли не людоеды. Многие, наверное, помнят рассказы о том, как сразу по прибытии эшелонов с чеченцами-спецпереселенцами к местам разгрузки, расположенные рядом стоянки казахов сразу же перекочевывали подальше в степь.
Понятно, что, очутившись внутри кольца недоверия, а порой и открытой ненависти, чеченцы далеко не сразу сумели приспособиться к новым условиям жизни. Опять-таки, мы не будем говорить о множестве столкновений на бытовой почве – они были неизбежны в тех условиях и вина за них, по большому счету, лежит на властях, а не на тех простых, порой малограмотных людях, что с ненавистью смотрели друг на друга.
Одно из самых тяжелых последствий сложившейся ненормальной ситуации вокруг выселенных чеченцев – массовая гибель от голода, болезней и тяжелых условий жизни, что наблюдалась первые годы депортации. Так, согласно рассекреченным сводкам НКВД – голод среди выселенных чеченцев и ингушей начался уже в 1944 году и продолжался до 1947 года, пока они не смогли обзавестись собственным хозяйством на новом месте. Но и в 1948 году голод среди спецпереселенцев продолжался в некоторых областях Казахстана. До сих пор находятся псевдо-историки и российские лже-патриоты, объясняющие голод среди спецпереселенцев либо неурожаем, от которого страдала вся страна, либо «традиционным отсутствием трудолюбия и привычки добывать пропитание разбоем и грабежом», как это делает, например, некий Игорь Пыхалов.
К сожалению, наши исследователи, пытаясь опровергнуть подобные утверждения, почти не касались столь сложной и важной темы, как адаптация спецпереселенцев в новой среде. А ведь то, каким образом чеченцы преодолевали негативное отношение к себе, лучше всего может поведать об истинных качествах нашего народа. Изо дня в день, из месяца в месяц и из года в год депортированные чеченцы доказывали окружающим, что достойны уважительного отношения, что они ничем не хуже других, а кое в чем и превосходят их. И, что весьма показательно, одним из самых эффективных способов разрушения негативного образа чеченца, созданного официальной пропагандой, была способность к высокопроизводительному и самоотверженному труду.
Именно через отношение к труду, через умение строить отношения с людьми других национальностей и другой культуры происходила быстрая позитивация коллективного образа чеченцев в сознании коренных жителей Казахстана. Но оставим на время эмоции и слова и обратимся к тем же рассекреченным документам НКВД.
В 1947 году органы НКВД фиксируют, что голод среди чеченцев почти прекратился. Но самое важное – аналитические сводки этой организации точно называют причину, по которой чеченцы в массе своей перестали голодать: «Улучшение продовольственного положения объясняется тем, что абсолютное большинство спецпереселенцев… ведут свои собственные хозяйства, имеют в личном пользовании крупный и мелкий скот, домашнюю птицу, из приусадебных участков и огородов сняли хороший урожай кукурузы, картофеля и овощей, что и явилось основным источником питания в зимний период…».
Способность чеченцев самоотверженно трудиться быстро оценили и хозяйственные руководители, которые, начиная с того же 1947 года, начали прибегать к необычной форме поощрения лучших работников из числа депортированных. Им в качестве награды за добросовестный труд выдавали крупный и мелкий скот, что в то время было гораздо важнее почетных грамот, орденов и медалей. Так, согласно тем же сводкам НКВД, за 1947 год в Казахстане передано спецпереселенцам в качестве премии 255 голов крупного и 2935 голов мелкого скота. В соседней Киргизии – 322 голов крупного и 5942 голов мелкого скота.
А о том, как работали выселенные чеченцы, можно судить по таким данным. В Киргизии среди спецпереселенцев насчитывалось всего 37512 человек трудоспособных, но число работающих составляло 43257. Иными словами, чтобы прокормить себя и своих близких, на работу выходили подростки, старики и другие категории лиц, официально считавшиеся нетрудоспособными.
И, наконец, начиная с 1948 года, спецпереселенцев начинают представлять к правительственным наградам. В Казахстане среди спецпереселенцев почти 5 тысяч стахановцев и ударников труда, из которых медалью «За доблестный труд» награждено 56 человек, премировано скотом 278, деньгами и промышленными товарами – 3449 человек. К званию Героя Социалистического труда представлено 8 человек, к орденам и медалям (включая высший орден СССР «Орден Ленина») – 71 чел.
В соседней Киргизии 19 человек представлены к правительственным наградам, включая «Орден Ленина», орден «Трудового Красного Знамени», медали «За доблестный труд» и «За трудовое отличие». Но весь этот нелегкий процесс адаптации, который мы попытались изложить сухим языком цифр и официальных отчетов, прослеженный на примере судьбы конкретного человека, может сказать гораздо больше. В нашем кратком очерке мы попытаемся сделать это на примере семьи Умаевых.
Эта семья происходит из древнего чеченского селения Дойкур-ойла (Толстой-Юрт), а самым известным ее представителем в Казахстане стал Ката Умаев. Свою первую правительственную награду получил уже в 1947 году – это была медаль «За доблестный и самоотверженный труд в период Великой Отечественной войны». Причем, указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении подписан еще 6 июня 1945 года, т.е. всего через полтора года после выселения, когда режим содержания спецпереселенцев мало чем отличался от лагерного. Понятно, что если в это время одного из спецпереселенцев наградили медалью, то не репрессированные граждане СССР за равнозначный труд получали, как минимум, ордена.
Впрочем, в случае с К. Умаевым ордена не заставили себя ждать. Уже в 1951 году ему вручен первый орден «Трудового Красного Знамени», а спустя всего один год – еще один. Причем, вторую награду он получил за рационализаторское предложение, которое помогло спасти урожай зерновых по всей Северо-Казахстанской области.
В тот год лето выдалось на редкость дождливым и созревший урожай полег так, что о механизированной уборке нечего было и думать. В то же время недостаток рабочих рук не позволял организовать ручную уборку. Выход из, казалось бы, безвыходной ситуации нашел Ката Умаев, который придумал специальное приспособление, позволявшее по ходу движения комбайна приподнимать полегшие колосья. Смонтировав это приспособление на своем комбайне, Ката Умаев с успехом опробовал его в деле, после чего убрал урожай на своем участке в короткий срок и без потерь. Причем, работал он одновременно на трех комбайнах, два из которых вел на прицепе.
Изобретение Каты тут же было подхвачено во всей области и помогло собрать рекордный урожай. А областное начальство помимо ордена, наградило его еще и мотоциклом, что по тем временам было настоящей роскошью. Причем, указанный мотоцикл был выделен по специальной разнарядке и предназначался первоначально для одного из участников Великой Отечественной войны. Причем, тот сам не возражал против передачи мотоцикла молодому комбайнеру. Прошло еще пять лет, и К. Умаев представлен уже к званию «Герой Социалистического труда». Однако кто-то в Москве решил, что для спецпереселенца достаточно будет «Ордена Ленина». Тем не менее, это был высший орден СССР, получить который считалось высочайшей честью.
За годы депортации, помимо орденов, Ката Умаев был награжден еще и немалым количеством почетных грамот, как правило, с формулировкой «за добросовестный труд и хорошие показатели в уборке урожая». Поэтому не удивительно, что когда в 1957 году семья Умаевых решила вернуться на Родину, областное начальство долго уговаривало его остаться хотя бы еще на два года, обещая добиться для него звания «Герой Социалистического Труда». Тем не менее, семья Умаевых вернулась на Кавказ и Ката был одним из тех, кто сразу же начал добиваться создания отдельного совхоза на землях Толстой-Юрта. Совхоз вскоре был создан, а уже в апреле 1959 года Кате Умаеву вручили первую Почетную Грамоту на родной земле. Потом были еще и другие правительственные награды, в том числе три медали. А также выполнение нелегких обязанностей народного депутата.
Это может показаться странным, но отношения с республиканским начальством у него складываются гораздо труднее, чем в Северо-Казахстанской области. Камнем преткновения стало настойчивое требование вступить в коммунистическую партию, от чего Ката категорически отказывался, в том числе и под влиянием своего отца. Между прочим, на примере семьи Умаевых можно проследить и еще одну интересную закономерность – для успешной адаптации в местах выселения вовсе не обязательно было отказываться от своих обычаев и традиционных норм поведения. Дело в том, что как раз семья Умаевых, даже на фоне других чеченских семей, выделялась строгим следованием чеченским национальным обычаям и за этим бдительно следил ее глава – Сулейман (Сулим) Умаев.
Слово Сулима в его семье было законом. Человек очень сильной воли, приверженец традиционных ценностей, он никому не позволял их преступать. Прежде всего в своей семье, что вызывало к нему всеобщее уважение. Примечательный пример – даже его ровесники из числа чеченцев, увидев Сулима, прятали от него зажженную папиросу. Местные жители – казахи, русские и немцы – в шутку прозвали его «Чеченским богом», признавая тем самым, что в чеченской общине поселка Образец Карагского района он пользовался непререкаемым авторитетом. Их подкупало также то, что Сулим «не лез к ним со своим уставом», но поступал всегда по справедливости и того же требовал от членов своей семьи и всех остальных чеченцев.
То, как это влияло на местных жителей, особенно наглядно проявилось во время конфликта, который произошел между высланными чеченцами и высланными же белорусами, которых поселили рядом с поселком Образец. В этом конфликте все жители поселка Образец (даже русские) решительно выступили в защиту чеченцев, благодаря чему противостояние удалось погасить быстро и без тяжелых последствий.
Таким образом, пример семьи Умаевых наглядно показывает то, мимо чего почему-то проходят наши историки и публицисты: выселение продемонстрировало не только высочайшую стойкость чеченской нации, но также и необычайную гибкость и широту чеченской традиционной духовной культуры, благодаря чему происходила быстрая адаптация чеченцев в до этого совершенно незнакомой им этнической и культурной среде.
Все права защищены. При перепечатке ссылка на сетевую версию журнала "Нана" обязательна.
Эдильбек Хасмагомадов, кандидат исторических наук
| |
|
|
| Категория: Публикации | Добавил: isa-muslim
|
| Просмотров: 1724 | Загрузок: 0
|
|
