Туфельки маленькой девочки
|
|
Айшат Арсакаева родилась в 1937 году в селе Махкеты Веденского района ЧИАССР. Депортировали всю ее семью, состоявшую из шести человек: отец Али, мать Хазнат, сестра Аламат, тетя по матери Бесират, двоюродный брат по материнской линии Ахмед. Бесират с сыном проживала у своей замужней сестры, поскольку ее мужа посадили — для сталинского времени это было обычным делом и не свидетельствовало о криминальных наклонностях осужденного.
«Мой отец был невероятно талантливым, — вспоминает Айшат. — Он работал ювелиром. У чеченских женщин пользовались большой популярностью золотые украшения, поэтому работы у него хватало, и мы жили в достатке. Когда пришли солдаты, стало ясно, что они прекрасно осведомлены о работе отца. Иначе не понять, почему они протыкали мешок с кукурузной мукой длинными палками… Отца и других мужчин позвали на сельское собрание и заперли в мечети. Там они переночевали. А утром солдаты стучались в дома и выводили людей. Когда пришли в наш дом, мама с тетей спрашивали у них на ломанном русском, что происходит. Те в ответ передразнивали их и корчили гримасы. Один занялся поиском золота, другой следил за сборами. Почуяв неладное, отец заранее спрятал сундучок с золотом в мешок муки. Это же были не наши драгоценности, а принесенные на ремонт. Когда они вытащили сундучок, то принялись распихивать по карманам украшения. Я помню, как у одного часы не влезали в карманы брюк, и он пытался пристроить их туда понезаметнее.
Мама с тетей наспех собрались, и нас под конвоем отвели к грузовикам. Я же маленькая была, мне казалось, у этой машины десятка два колес, такой огромной она виделась. Ей еле хватало ширины сельской дороги, чтобы проехать. В наш грузовик поместилось семь семей. Люди говорили, что Берия приказал утопить нас в море.
Нас привезли к грязному составу. В нашем вагоне была одна единственная полка и печка. Там нас нашел отец. Помню, как по пути поезд выпускал пар, а мне казалось, что это стены дуют на нас, я прикладывала ладошку к стенке и пыталась уловить момент. Один мужчина прорубил дырку топором в полу вагона, сделал туалет. Он рубил, только когда поезд был в движении, иначе было нельзя — услышат… Женщины потом повесили вокруг этой дырки простыни. Но многие все равно стыдились ходить в этот туалет, особенно молодые девушки, они заболевали, а то и вовсе умирали.
Мы всегда нетерпеливо ждали остановки, потому что на остановках приходил человек с ведром и супом. Мама приготовила в огромной кастрюле толокно с маслом. Это единственное, что было у нас с собой. Но поскольку отца все знали и уважали, другие семьи угощали нас. А еще у отца был лучший друг Вахаб, он подарил нам два мешка кукурузы. Всю дорогу я горевала о своих туфлях, подаренных мне родственниками: их, как и многие другие вещи, нам не разрешили взять.
Так мы все доехали до места под названием Красный Восток (село в Киргизии). Отец познакомился с человеком, который отвечал за въезд и выезд депортированных из места пребывания. За золотые часы комендант отправил нас в административный центр Жайылского района Чуйской области Кара-Балту. «Я отправлю твою семью почти на второй Кавказ», — говорил он отцу. А его самого не пустили. Он работал в Красном Востоке и иногда приезжал к нам. Поселили нас к старой казашке, она освободила одну комнату, точнее, ее заставили так сделать. У нее одна корова, хозяйка так за нее, что она прямо в доме, в коридоре вместе с нами жила. Потому что люди голодали, запросто могли своровать ее и зарезать. Корова давала много молока, бабушка готовила нам творожные шарики. Она была очень добрая и заботилась о нас. В отличие от большинства наших соседей, которые запирали на засов двери во время трапезы. И ходили, постоянно поедая баурсаки (небольшие пончики, жаренные во фритюре).
Мы с сестрой пошли в один класс, казахского языка мы не знали, кроме пары слов, но в школе обучились русскому. Дети ведь быстро привыкают к новым условиям. Сказать по правде, сейчас вспоминая, я понимаю, что тяжело было и казахам, и киргизам, не только нам. Но, чтобы выжить, мы нашли какой-то общий язык: нам нужен был кров, им рабочая сила, на том и сошлись. Но как бы хорошо порой ни жили те, кому посчастливилось, чеченцы только и говорили о возвращении. И когда наконец-то, спустя тринадцать лет, это стало реальным, я в числе первых вернулась домой, уже создав свою семью. С Авади мы поженились в 1955 году. О нем шла такая молва в Кара-Балте, что лучше парня во всем свете не сыскать. Так через родственников мы и сошлись. Я работала швеей, он товароведом. Бог послал нам шестерых детей: Ибрагима, Рамзана, Руслана, Раису, Хаву, Яху и Мусу. Ибрагим умер на третий день после рождения, Рамзан от болезни скончался. Муж тоже умер недавно, да простит Аллах их грехи, пусть они все будут в Раю!
Часто слышу от молодежи «дом там, где хорошо». Для нас это не работало. Мы ведь устроились на новом месте неплохо, но домой тянуло, хотелось дышать «родным» воздухом.
Как вспомню день, когда нас силком увозили из дому, до сих пор в ушах стоит шум — крики новорожденных телят в нашем сарае. Они жили в утробе в безопасности, а в то утро появились на этот свет и остались без присмотра, без защиты и тепла. Наш народ был похож на этих телят, обезумевший от горя и брошенный чьей-то подписью на произвол судьбы. Но они не знали одного, что на земле все происходит по воле Всевышнего и он не оставляет без присмотра своих рабов».
Записала Малика Зубайраева, журнал “ДОШ”№4-2019.
| |
|
|
| Категория: Публикации | Добавил: isa-muslim
|
| Просмотров: 1434 | Загрузок: 0
|
|
